Послевоенный год

Сорок шестой, послевоенный год, 
Голодный, неустроенный, пропащий, - 
Он музыкой наполнен «до» и «от», 
К поре той вовсе мало подходящей. 

На танцплощадке, где крутили вальсы, 
Там Ванька Дуську называл шалавой, 
Вертинский пел: «Кто вам целует пальцы?» 
И Лещенко: «Ах, чубчик кучерявый!» 

 А возле рынка пьяный инвалид 
Под лозунгом «Да здравствует великий…» 
Лежал в канаве, страшен и небрит, 
И, встать пытаясь, сквернословил дико. 

С утра, пока еще он трезв бывал, 
Он разводил меха аккордеона, 
Фальшивя, «Розамунду» напевал, 
Вовнутрь куда-то глядя отрешенно. 

Ему рюмаху поднесут, как другу, 
Фронтовики – просоленные спины, 
И он за это врежет «Чаттанугу» 
Из «Серенады Солнечной долины». 

А после, захмелев и опечалясь, 
Забыв, что прогремел последний выстрел, 
Сыграет бабам: «Что стоишь, качаясь…» 
И пацанам: «…И танки наши быстры». 

За Родину он беззаветно дрался, 
Мечтал вернуться радостно, со славой. 
Ах, Дуська, кто твои целует пальцы? 
Ах, Ванька, где твой чубчик кучерявый?!