Ни от сумы, ни от тюрьмы не отрекусь

Ни от сумы, ни от тюрьмы не отрекусь,

А на свободе я живу, как кандибобер.

Зашел в угрозыск как-то раз развеять грусть,

И мы на пару сели выпить – я и опер.

Они нормальные ребята – опера,

Покуда кто из нас на мокром не попался.

А мы ведь тоже, дай нам Бог, – не фраера,

И опер мой ко мне ни в чем не подкопался

Вот по полбанки мы с ним приняли на грудь,

Но в магазин пойти никто из нас не хочет.

«Из обезьянника пошли кого-нибудь», –

Я говорю ему, а он как захохочет.

Но все ж извлек из обезьянника бомжа,

А я послал его, убогого, к киоску.

Бедняга-бомж, моим доверьем дорожа,

Был для меня готов хоть расшибиться в доску.

Вот бомж с добычей возвратился точно в срок,

Принес и сдачу до копеечки, как в банке.

И мы продолжили, да только оперок,

Гляжу, стал сильно раскисать на третьей банке.

Должно быть, нервы у него уже не те,

Он замотался на своей нелегкой службе.

Потом он вытащил свой старенький ТТ

И, им размахивая, мне поклялся в дружбе.

Я у него ТТ, само собой, изъял,

А друга-опера – под стол, с бомжом в обнимку.

А сам тем временем поехал на вокзал,

Чтоб встретить с поезда свою подругу Нинку.

К обеду ближе вновь в угрозыск прихожу

И возвращаю пистолет, а бедный опер

С утра чинил допрос с пристрастием бомжу,

А тот, несчастный, чуть от ужаса не помер.

Меню сайта

Сайт Владимира Вейхмана