Год сорок девятый

Июль, июнь ли, год сорок девятый.
В саду… не сад, скорее огород.
Мой голос, от волненья хрипловатый.
Пятнадцать лет. Сорок девятый год.

Еще надежно истина сокрыта.
Газеты дружно Трумэна бранят.
По радио клянут иуду Тито
И вейсманистов в чем-то там винят.

Ах, что за дело мне до вейсманистов!
Я Вейхман – я совсем не вейсманист.
Цветы на клумбах – пестрое монисто,
И переполнен жизнью каждый лист.

Я так старался, столько сил потратил,
Такое вдохновенье показал!
Что я сказал тогда совсем некстати –
Какая важность! Что бы ни сказал.

И всё пошло, как в пушкинском романе 
(В сей раз она Онегиным была),
И мне, как будто Лариной Татьяне:
«Вы мне… Не отпирайтесь… Я прочла…»

Я понял: никогда не быть нам вместе.
Любви моей совсем пришел капут.
Я для нее – как тот генетик Вейсман,
Которого по радио клянут…