Курить я начал в первую экзаменационную сессию. Сидел в аудитории четвертого этажа, выделенной для самоподготовки нашему курсу, и мучился над теоремами начертательной геометрии. «Боже мой, – думал я, – кому это надо? Ортогональные проекции, аксонометрические проекции, преобразование координат – ну никак в голову не лезет, прямо хоть завой!» – «А ты закури», – посоветовал Боб Стехновский, с состраданием наблюдавший за моими мучениями. Я взял у него папироску, неумело прикурил и растерянно посмотрел на Боба, не зная, что дальше делать. Боб, как умел, объяснил мне, я следовал его советам. Легче, конечно, не стало, но появился какой-то отвлекающий фактор, позволяющий не сосредоточиваться на одной только начерталке.
А курили мы тогда всякую, извините, гадость. Особенно популярны были дешевенькие папиросы «Красная звезда», с мотоциклистом на пачке. Вот столько лет прошло, а я еще помню этот рисунок. Должно быть, он был выбран фабрикой-производителем потому, что курить эти папиросы – всё равно, что вдыхать дым из выхлопной трубы мотоцикла. Получше были папиросы «Север», бывший «Норд». Когда заводились денежки, курили, конечно, ленинградский «Беломор» фабрики Урицкого – самые фешенебельные по тем временам папиросы. Все знали, что ленинградский «Беломор» курили директора всех табачных фабрик страны. Сергей Петров научил меня по-особенному раскрывать пачку «Беломора»: не надрывать упаковку сверху, а проводить ногтем сверху вниз посредине оборотной стороны пачки. Получался этакий портсигар, раскрыв который, можно было с шиком предложить собеседнику выкатывающуюся навстречу папиросу, а не выколупывать ее из проделанного отверстия.
«Казбек» был, конечно, так, – баловством. Слышали, что Сталин набивал трубку табаком из папирос «Герцоговина Флор». Что это за папиросы – никто из нас не пробовал, да и не видел их никогда.
Но отдельно взятые курсанты, в основном, старшекурсники, которые по каким-то надобностям удостаивались чести посетить преподавательскую кафедры судовождения, могли увидеть коробку еще более редких папиросы – под названием «Самородок».
Профессор Ющенко приезжал на кафедру судовождения по четвергам. За своим столом заведующего кафедрой он сидел в форме капитана первого ранга с украшенной золотым зигзагом поперечной полоской на погонах, которая в те времена была установлена для офицеров в отставке. А на столе лежала та самая, легендарная, коробка папирос «Самородок». Все курсанты Высшего арктического морского училища знали, что Ющенко курит папиросы «Самородок», на крышке коробки которых изображен сияющий кусок золота. Ни до того случая, ни после него я не видел таких папирос.
Профессор Ющенко отличался необычностью манер и поведения. Входя в здание училища, он предъявлял в раскрытом виде свое служебное удостоверение дежурному у входа, хотя, безусловно, все курсанты, независимо от специальности, не только превосходно знали профессора в лицо, но знали также, что именно он, в отличие от иных, непременно раскланяется при входе и предъявит удостоверение.
Среди курсантов ходила байка, что раз в неделю по вечерам собирается терцет: профессор Ющенко – фортепиано, профессор Каврайский – скрипка, а самый старший, профессор Георгий Сергеевич Максимов, носивший редкостное звание генерал-директора Главсевморпути второго ранга – виолончель. Не знаю, правда ли это, однако нетрудно было представить, как бегут по клавиатуре тонкие, нервные пальцы Ющенко.
Нельзя сказать, что лекции профессора Ющенко увлекали всех слушателей. Интонация его неровного, ломкого голоса могла даже показаться монотонной, а выписываемые на доске колонки формул и чисел требовали напряженного внимания. Это было движение живой мысли, приглашение к сопереживанию не столько эмоциональному, сколько интеллектуальному, и те, кому удалось это постичь, получали истинное удовольствие.
На первом же экзамене по навигации мне достался вопрос «Способы определения поправки компаса». Я с особым удовольствием назвал таблицы «Азимуты светил», автором которых был Артемий Павлович, и следил за реакцией экзаменатора; ничего, он воспринял мои слова как должное. Только позже я смог профессионально оценить по достоинству эти таблицы, более известные как «Таблицы Ющенко», которые, несомненно, превосходили все другие известные в мире таблицы того же назначения по удобству пользования, полноте и точности.
Профессор Ющенко пригласил меня, второкурсника (слово «вызвал» применительно к Артемию Павловичу было совершенно неуместно), чтобы вручить свои соображения по поводу использования возможных соотношений из аналитической геометрии для создания эллипсографа – темы, которая была закреплена за мною в научном обществе курсантов. Эти соображения были изложены на листе голубой линованой бумаги каллиграфическим бисерным почерком, каждая буква отдельно от другой, с теми особенными, нигде более не виданными мною хвостиками-черточками у букв «щ» и «ц», которые выдавали натуру энергичную и независимую.
Несколько повзрослев, я узнал, что в начале войны Ющенко было поручено ответственное задание: разработать новые Мореходные таблицы – основное штурманское пособие, которое используется на каждом военном корабле и торговом судне. Старые таблицы, изданные еще в 1933 году, уже не отвечали требованием времени. Ющенко блестяще справился с этим заданием. В особенности он гордился принципиально новой таблицей, предназначенной для решения задачи определения места судна по высотам небесных светил. Компактная, удобная по структуре, обеспечивающая необходимую точность, таблица быстро получила признание моряков. Она была хороша еще и тем, что с ее помощью можно было решать и целый ряд других штурманских задач, чего не позволяли другие подобные таблицы. В послевоенные годы эта таблица вышла отдельным изданием сначала в 1952, а затем, в значительно усовершенствованном виде, в 1957 году. И когда в 2000 году издавались новые мореходные таблицы, их основой стала все та же таблица Ющенко, оставшаяся наиболее подходящей для решения этой задачи, хотя более чем за полвека появились десятки таблиц того же назначения.
Я еще учился на старших курсах, когда вышел учебник «Навигация», написанный старшим товарищ Артемия Павловича, профессором Константином Сергеевичем Уховым. По просьбе автора, Ющенко написал для этого учебника раздел, посвященный современной трактовке задач судовождения. А в 1956 году вышла в свет блестяще написанная им монография «Способ наименьших квадратов», содержащая обстоятельную математическую трактовку ряда прикладных задач. В том же году увидела свет монография «Основы мореходной астрономии», на титульном листе которой значилась фамилия Николая Николаевича Матусевича. Это профессор Ющенко собрал оставшиеся после смерти автора материалы, обработал их и подготовил к печати.
Уже будучи преподавателем вуза, я имел счастливую возможность поделиться с Артемием Павловичем своими мыслями по поводу учебника «Навигация», написанного им в соавторстве с Михаилом Михайловичем Лесковым. Что ни год, Ющенко регулярно публиковал в сборнике «Судовождение» коротенькие, носодержательные «Штурманские заметки»…я даже однажды был свидетелем того, как он, образец деликатности, еще мог деликатно, но неоспоримо твердо поставить на место любителя поживиться чужими трудами.
Странно, но о перипетиях жизненного пути Артемия Павловича я узнал немало лет спустя. Ему была к лицу тужурка студента Санкт-Петербургского университета, и он беззаветно увлекся своей будущей специальностью ученого-физика. Ему удалось познакомиться с самим «папой Иоффе» – молодым, но уже знаменитым Абрамом Федоровичем Иоффе, и подключиться к участию в его семинаре по новой физике, сыгравшем чрезвычайную роль в развитии физики в России. «Это был самый замечательный семинар, который мне вообще довелось видеть, и ни один семинар не дал мне больше, чем этот…» – писал позже участник семинара Яков Дорфман, тогда студент, как и Ющенко, а потом знаменитый физик, член-корреспондент Академии наук. Об уровне этого семинара можно судить по тому, что среди его участников были Николай Семенов и Петр Капица – будущие Нобелевские лауреаты. На сохранившейся фотографии участников семинара, сделанной в 1916 году, худенький Артемий Ющенко стоит рядом с Иоффе.
Но этот молодой человек вдруг круто изменил свою судьбу, поступив в отдельные гардемаринские классы. «Черные гардемарины» – необходимость, вызванная войной. Флоту не хватало «белых гардемарин» – выпускников морского кадетского корпуса, одного из наиболее привилегированных учебных заведений России, в который принимали только детей дворян. правительство было вынуждено организовать подготовку флотских офицеров из студентов и выпускников высших учебных заведений, независимо от сословной принадлежности, а «черными гардемаринами» их называли за черные погоны с двумя белыми полосками.
Гардемаринские классы Артемий закончил в 1918 году, когда закрутилась бурная карусель гражданской войны.
А уже осенью 1918 года Ющенко был направлен на стажировку в Пулковскую обсерваторию для завершения подготовки в качестве гидрографа-геодезиста, как было заведено в те времена. Но первая любовь еще долго его не оставляла. Лев Кокин в книге «Юность академиков» писал: «С осени 1918 года при кафедре физики, где прежде собирался семинар профессора Иоффе, начались регулярные деловые заседания совета Физико-технического отдела Государственного Рентгенологического и радиологического института. На заседании Физического общества встретил своего профессора бывший "семинарист” Артемий Ющенко и тут же получил приглашение в Лесной и "рентгеновскую” тему. Работал он в Пулковской обсерватории. Раз в неделю, закинув за плечи рюкзак, он отправлялся пешком через весь город – пересекал его с юга на север и на несколько дней обосновывался "по совместительству” в Лесном. Ночевать его устраивали в общежитии – места было сколько угодно; что касается дров, то именно в эту зиму были вырублены окружавшие Политехнический институт леса».
Однако новая профессия все дальше уводила совсем в другую сторону – на Каспийское море, потом в Северную гидрографическую экспедицию. Его настольной книгой стало «Руководство по геодезии», которое он открывал, возгласив: «Обратимся к первоисточнику», всякий раз, когда возникал какой-нибудь спорный вопрос.
Штурману, гидрографу, физику, геодезисту Ющенко было свойственно обостренное чувство нового. Его блестящая и многосторонняя эрудиция позволила ему едва ли ни первому оценить возможности нового метода геодезических измерений, получившего название «фазовый зонд», и применить его в морской навигации. Радионавигационные системы, основанные на этом методе, не один десяток лет обеспечивали высокоточное судовождение во многих морях Мирового океана. Для этих систем Ющенко разработал метод построения навигационных карт, на которых сложные кривые на земной поверхности, отвечающие измеренным величинам, изображались прямыми линиями, что заметно упрощало процедуру определения местоположения судна.
Ющенко – преподаватель одно время руководил кафедрой физики в оптико-механическом институте и даже был там деканом факультета. с 1935 года до конца своих дней осуществлял подготовку судоводителей и гидрографов в Гидрографическом институте Главсевморпути и всех его последующих перевоплощениях. в особенности непревзойденным специалистом Артемий Павлович был в разработке таблиц, предназначенных для обеспечения мореплавания. Под его руководством были созданы Картографические таблицы, изданные Гидрографическим управлением Военно-Морских Сил. В 1952-1955 годах он заведовал кафедрой картографии Ленинградского университета. Доктор военно-морских наук, заслуженный деятель науки Ющенко был награжден Географическим обществом золотой медалью имени Пржевальского за книгу «Картография».
на берегу Таймырского залива Карского моря, на полуострове со столь любезным сердцу Артемия Павловича названием – полуостров Штурманов – находится гора Ющенко.
Есть еще глубоководная впадина Ющенко – далеко в Антарктике, в пронзительных шестидесятых широтах.
для оценки психологических качеств личности используется тест, в которомиспытуемому предлагается, прежде всего, выбрать две фигуры, определяющие границы шкалы оценок: самою положительную, так сказать, безусловный эталон для подражания, и самую отрицательную, то есть такого человека хуже которого не бывает. Насчет отрицательной фигуры я долго колебался: сколько в жизни мне встречалось пустой породы, даже украшенной титулами и учеными званиями! а вот насчет положительной у меня никаких сомнений не возникло: это, безусловно, был профессор Артемий Павлович Ющенко – настоящий золотой самородок.
