Суббота, 20.04.2024, 18:12
Сайт Владимира Вейхмана
|
Мини-чат
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 Меню сайта
|
Собратьям по перуСемену Цвангу
автору сатирических миниатюр - "цугцвангов" Где ты найдешь Семена Цванга?
Его не встретишь в дельте Ганга,
Не укрощает он мустанга,
Не ищет под водой трепанга,
Нырнув туда без акваланга.
Он не целительница Ванга,
И мерзнет без него яранга,
И не ему подвластна штанга,
Но, независимо от ранга,
Чинуш раскормленных фаланга,
Похожих на орангутанга,
Боится пуще бумеранга,
Когда Семен заходит с фланга
И обдаёт их, как из шланга,
Язвительной струей "цугцванга".
Ефиму Щербе
Жара, и думать лень, и что ни день, то мимо
Прошел себе − и прочь, и канул без следа.
Но только этот день, твой Йом Уледет, Фима,
В сознании моем пребудет навсегда.
Ты, иудей душой и родом астраханец,
В колонии мужской воспитывал зэка,
И ни к чему тебе хрестоматийный глянец,
Поскольку ты и так переживешь века.
Красив, как «Мерседес», могуч, как «Студебеккер»,
Степей хазарских трав в крови твоей настой,
В сатире ты − Эзоп, а дружбе − Кюхельбекер,
А в прозе, как ни кинь, ну прямо Лев Толстой.
С достоинством несешь ты звание шомера,
Грабители тебя обходят за версту.
Три спутницы твоих − Любовь, Надежда, Вера
С тобою, что ни ночь, дежурят на посту.
Живи, наш друг Ефим, не ведая бессониц,
Когда писатель спит − не спит его талант.
Мне вовсе не нужны овации поклонниц −
Признание твое − удач моих гарант.
Как хорошо, Ефим, что ты живешь на свете,
Что вырастил сынов, и жинка хороша.
Живи, наш друг Ефим, печатайся в «Секрете»,
За годом новый год встречая не спеша.
27 июля 2011 г.
Йом Уледет − день рождения (ивр.).
Шомер − сторож, охранник (ивр.).
Леониду Дынкину
Как в низинах при дожде
Лужи,
Как по осени у луж
Льдинки,
В бабье лето, до поры
Стужи
Он родился, Леонид
Дынкин.
Не у древних пирамид
Гизы,
Не в арабских лагерях
Газы,
Он явился, не спросив
Визы
Как строитель и поэт,
Сразу.
Он творит без сна и без
Пауз,
Не угнался бы за ним
Тютчев.
Что там Гёте сочинил −
«Фауст»?
Лёня может написать
Лучше.
Он загадочней глядит
Сфинкса,
Он на сцене не встает
В позу,
Если рифма не пошла −
Фиг с ней!
Можно взять и настрогать
Прозы.
Он строгает − аж летят
Стружки.
Лёне жанра одного
Мало.
Ведь у Лёни в земляках −
Пушкин,
А в наставницах его −
Алла.
Алла Лёне как сестра
Лыбедь.
С нами миром он одним
Мазан.
Значит, надо за него
Выпить
И бокалы осушить
Разом!
Арье Бацалю (Леониду Лукову)
Вновь на торжественный лад
время настроить кифару,
Пусть, как Эдип перед Сфинксом,
каждый отгадку найдет:
Кто огуречный рассол
предпочитает кефиру?
Кто, что ни год, по роману
или по два издает?
Хоть при рожденье своем
назван он был Леонидом,
Он себе выбрал, однако,
имя иное − Арье.
Ну, а как вырос большим,
крепким и духом, и видом,
Твердо решил, что не будет
в драном копаться старье.
Что там Флобер и Золя
вместе с каким-то Стендалем!
Вовсе иная погода
нынче стоит на дворе!
Нет, неспроста он сказал:
«Буду я зваться Бацалем,
Кстати, и жить не желаю
в провинциальной дыре.
Место для жительства мне
так подошло бы в Версале
(Там, как известно, прекрасен
фирменный луковый суп)».
Только никто не готов
видеть в Версале Бацаля,
Значит, придется в Беэр-Шеве
кушать похлебку из круп!
Проза в Беэр-Шеве стоит
лишь во втором эшелоне,
Нет там друзей по искусству,
даже соперников нет.
Баух в Холоне живет,
Финкель живет в Ашкелоне,
А Мопассан с Достоевским
вовсе оставили свет!
Впрочем, попасть в Ашкелон
можно почти без ущерба,
Даже затрат на горючку
не принимая в расчет.
Книги Бацаля прочтут
там Богуславский и Щерба,
Даже и Вейхман, быть может,
что-нибудь тоже прочтет.
Критики скажут, что зря
шпорами грозно бряцали,
Автор, бесспорно, достоин
славы, похвал и наград.
Я этот стих сочинил
в честь дня рожденья Бацаля,
Счастья тебе и удачи,
литературный собрат!
Людмиле Клёновой
Есть улицы парадные,
Большие и нарядные,
С витринами шикарными,
С гирляндами огней,
А мне не надо новую,
А я люблю Кленовую,
Ведь в честь Людмилы Кленовой
Названье дали ей.
Ей не страшны страшилища
И разные чудовища,
Их презирает рык она
И не боится бед.
Любила Рабиновича,
А вышла за Добрыкина
И с ним она составила
Известный всем дуэт.
Зовут Людмилу Людочкой,
Зовут ее прелестницей
(И в этом знак признания,
А не пустая лесть)
И Богуславский с удочкой,
И Цванг с пожарной лестницей,
И те, кто любит музыку,
И те, в ком совесть есть.
А кто Кленовой улицей
Хоть пару раз прогуливался,
Вне всякого сомнения,
Счастливый человек!
Нет улицы Цветаевой,
Нет улицы Ахматовой,
А улица Кленовая
Останется навек!
Любе Розенфельд
Что ты смотришь, Любка,
чуть глаза сощурив,
Принимай спокойно
похвалу и лесть.
Имя твое − Люба −
олитературив,
Каждый в твою душу
помышляет влезть.
Ты любым проливом
проплывешь, как шлюпка,
Будь то Дарданеллы или Малый Бельт.
Все тебе приветно
салютуют, Любка:
«Доброго здоровья,
Любка Розенфельд!»
Помнишь ли ты, Любка,
как Иосиф Фридман,
Волосы седые
нервно теребя,
Прежде, чем ему был
пропуск к Зевсу выдан,
В недостойных связях
обвинял тебя?
Но, однако, Гуммер
за тебя вступился,
Громко матерился,
словно древний кельт.
Но потом и Гуммер
вытащил свой нумер,
С кем же ты осталась,
Любка Розенфельд?
Нам передавали −
ты другая стала,
Сочиняешь прозу
Чаще, чем стихи.
Лучше бы ты пела,
как порой бывало,
Мы б тебе простили
прежние грехи!
Мы тебе желаем
всяческой удачи
И побольше денег −
по-немецки «Гельд».
Сядем, посмеемся,
иль чуток поплачем:
Как несутся годы,
Любка Розенфельд!
Дине Немировской
Вы мне прислали валентинку,
Напоминающую пудинг: Готов я таять, словно льдинка, И даже прыгать, словно пудель. С улыбкой - может быть, печальной
(И сам не знаю, почему) - Я Ваш подарок виртуальный Как знак доверия приму.
Как будто я, впадая в детство, Воспринял чересчур всерьез И Ваше милое кокетство,
И Ваш незаданный вопрос, И я без всяких философий К кому-то Вас приревновал... А по утрам пью черный кофий, Как Сухарев нарифмовал. * * *
Быть иль не быть? Да всё едино,
Какой тут, в сущности, вопрос? По Интернету бродит Дина, "Мой Мир" исследуя всерьез. Она разглядывает лица, И что-то силится понять, И выставляет на странице Кому-то - "кол", кому-то - "пять". Так Диоген, философ гордый, В свой бесконечно древний век Совал прохожим факел в морду
И вопрошал: "Се - человек?" Давно покрыла сердце корка, Угас мой пыл, увял мой сад... Нл так же радует "пятёрка", Как много лет тому назад. * * *
У каждого поэта
Есть Астрахань своя, Где благодатно лето И ласкова земля. Где пробуждали силы Деревья - все в снегу - И милые могилы На волжском берегу... * * *
Астраханка, астраханка, астраханочка!
Высока тобою заданная планочка! Вот и думаю, смотря на мир угрюмо, я: Как мне прыгнуть выше Бубки или Брумеля? На фотографию, которую Вы мне прислали
При полноте душевной близости, Что в Вас я осознал вполне, Простите, Дина, эти изыски Не для меня И не по мне: Почти фарфоровые пальчики И пририсованная бровь, Духи "Шанель", вино в бокальчике, - Всё означать должно любовь. Но этим Вы мне не потрафили, Поскольку, не впадая в лесть, Мне те дороже фотографии, Где Вы как есть. Где Вы как есть. * * *
Во времени не сходятся пути,
И в том несовершенство человека: Когда Вам не было и двадцати, Мне не было уже почти полвека... * * *
Смотрю в экран - поверхность плоская,
А там всё та же надпись броская: "На сайте Дина Немировская". Ну, здравствуй, Дина Немировская. Она боится одиночества И, Леонидовна по отчеству, Вступает в разные сообщества, Поскольку очень замуж хочется. Но как ей замуж, Леонидовне? Она - не девушка на выданье, А мать родная взрослой дочери. А замуж всё же очень хочется. Кинжал
Марку Сальману
Пока земля еще вертится
И Солнце с востока встает,
Случается день рождения
У каждого каждый год.
Подарки несут поклонники,
Здоровья желают друзья,
Но как мне придумать такое,
Чего и придумать нельзя?
Я обращусь ко Всевышнему:
«Прошу тебя мне помочь.
Мне вовсе не надо лишнего,
Мне нужно ровно точь в точь.
Даруют в детсад воспитательницу,
Бездарным – свободу творить,
Поэту даруют читательницу,
А скульптору что подарить?»
Всевышний теребит бороду:
«Ну чем я тебе помогу?
Творил чудеса я смолоду,
А нынче уже не могу.
Коварна судьба-затейница,
Уже не в цене серебро.
Купи ему, что ли, кофейницу,
А лучше купи перо.
Отложит он тигли и штихели,
Ваятеля прочую снасть,
Писанием разных глупостей
Теперь насладится всласть.
В четверг он, а может быть, в пятницу
Поймет, как ему повезло.
Плевателю дай плевательницу,
А скульптору дай стило».
Вручая подарок Марку,
Отмечу одну деталь:
«Прими этот скромный паркер,
Как я твою принял медаль».
Готов я твердить спозаранку
И вплоть до заката дня:
Как будешь чеканить чеканку,
То не забудь про меня.
Пусть мой ястребиный профиль
Украсит твою медаль
Я стану с Пушкиным вровень,
А паркера вовсе не жаль.
Пока не кончится паста,
Что хочешь, то и пиши.
Прими мой подарок − и баста,
Дарю ото всей души!
Семену Цвангу и Дине Немировской Как он был от нас далек,
Как летящий
над Ашдодом мотылек.
К дню рожденья
Не спешат календари,
Этот день мы приближали,
Как могли.
Радует народ,
В этот праздник
Только язвенник не пьет,
Этот праздник
Наступает каждый год,
День рожденья,
День рожденья!
Днем и ночью
У духовок и печей
Не смыкали именинники очей
Днем и ночью
Выпекали пирожки.
А дружки писали
к празднику стишки.
Радует народ,
В этот праздник
Только язвенник не пьет,
Этот праздник
Наступает каждый год,
День рожденья,
День рожденья!
Мы к тебе явились все,
Здравствуй, Дина,
Ты сидишь во всей красе.
Хорошо бы
День рожденья отмечать
каждый месяц
И подарки получать!
Этот день рожденья
Радует народ,
В этот праздник
Только язвенник не пьет,
Этот праздник
Наступает каждый год,
День рожденья,
День рожденья!
|
Меню сайта
|